Георгий Данелия.
Как безобидно, казалось бы, звучит это имя для всех любителей советской комедии. Мы смотрели его фильмы, смеялись над бытовым абсурдом и упускали из виду главное. Но сегодня мы раскроем правду. Данелия был не просто режиссером, он был скрытым каббалистом. Мы потешались над забавными похождениями советских простаков и не догадывались, что Георгий Николаевич зашифровал в своих картинах глубочайшие смыслы Каббалы, древнего еврейского учения об исправлении души. Не верите?
Давайте вспомним «Мимино». Разве это просто лирическая комедия о летчике? Валико Мизандари, теряющийся между небом и землей, — это архетипическая душа, запутавшаяся в материальном мире, а его полеты — ничто иное как аллегория духовных поисков, восхождения по Древу Жизни. Он летает не просто по небу, а где-то между сфирот Малхут и Тиферет. Много непонятных слов? Ну а кто сказал, что в иудейском мистицизме все должно быть кристально ясно и понятно?
Или «Осенний марафон». Разве это история о человеке, который не может выбрать между любовницами? Думая так, вы, простите, безнадежно упускаете каббалистическую суть блуждания в клипот, то есть оболочках, которые заслоняют божественный свет. Но что важнее — вы упустили самую суть этих оболочек.
Так, опять непонятные слова на иврите. Что еще за клипот? Сейчас объясним насколько это возможно простым языком. Это важно знать для понимания того, о чем именно снимал свои фильмы Данелия.
В каббалистической традиции клипот — темные оболочки, результат Швират ха-келим или разбиения сосудов (сфирот), которые не дают душе достичь высшего света («Зоар», том 2, стр. 34. Иерусалим. Моссад Харав Кук, 1945). Они лишают душу памяти об её истинном предназначении. В советской реальности, где происходит действие фильмов Данелия, клипот предстают как идеологические догмы, которые душат всякую личную свободу, заменяя ее коллективной несвободой.
В этом мире клипот скрыт один из двух главных ужасов XX века — коммунизм. Именно он выкачивает жизнь из каждого персонажа, из-за чего герои не могут выйти за пределы собственного бессознательного.
Возьмем для примера шедевр «Кин-дза-дза!». Эта антиутопия, как и многое у Данелия, воспринимается в зависимости от личных идеологических предпочтений зрителя: то ли как сатира на капиталистическое общество, то ли как карикатура на советскую иерархию, выродившуюся в полный абсурд. Но на самом деле все гораздо глубже.
Планета Плюк и ее социальная структура — это аллегория мира клипот, оболочек, которые захватывают и разрушают душу. Путешествие на Плюк — это духовное изгнание, путь вниз, в мир, лишенный света, где высшие ценности нивелируются до уровня мелочи — цвет штанов здесь важнее, чем личность человека.
Категории людей в зависимости от их принадлежности к определенной группе, как чатлане и пацаки — это дистопический вариант разрушения гармонично выстроенной системы Сфирот, из-за чего сбалансированная структура превращается в хаос. Плюк — это ярко нарисованная версия мира клипот, материальная вселенная, в которой все духовные смыслы вытеснены абсурдом («Эц Хаим», Аризаль, глава 18. Иерусалим. Моссад Харав Кук, 1952). Все это, конечно, шутка — но саркастическая шутка самой реальности, поймавшей душу в силки иллюзий. И в Каббале, и в «Кин-дза-дза» важнейший вопрос — это вопрос выбора: как избрать правильный путь, если все вокруг обман?
В этом мире клипот коммунистические реалии СССР и капиталистические реалии Запада гиперболизируются. Каждый раз, когда герои сталкиваются с местной бюрократией и социальными условностями, они на самом деле соприкасаются с тьмой клипот — скорлуп, которые прячут истинный свет. А чем на самом деле является ку, которое они постоянно произносят? Это пустой звук, означающий что угодно и одновременно не означающий ничего. Он лишен смысла, как и все коммунистические лозунги, повторяемые без конца, но не имеющие связи с реальностью. Равно как и такие же лозунги, произносимые на противоположной стороне идеологического спектра. Таким образом, «Кин-дза-дза» — это крик о помощи души, затерянной в пустоте клипот. Душа в этом фильме вопит о необходимости восхождения к свету, о желании отбросить все внешние оболочки, «защищающие» ее от Б-жественной Истины.
Уф… Не утомились от душноты? То ли еще будет. Ведь теперь мы подошли к главному — фильму «Афоня». Эта «народная комедия» — ключ к пониманию истинных духовных замыслов Данелия. Афоня, беззаботный сантехник, который живет одним днем – пьет, гуляет, и, кажется, совершенно не способен к серьезным отношениям, – на самом деле воплощение души, завязшей в материальной грязи.
Вы думали, что это фильм про обычного советского человека? Да, но нет. Афоня — это классический пример души, затуманенной клипот. Всмотритесь в само имя – Афоня. Уменьшительно-ласкательная форма “Афанасия” – Ἀθανάσιος или бессмертного. Словно уменьшенная под стать действительности, умаляющей все её слагаемые. И неизвестная нам до конца. В каббалистике имена обладают колоссальным значением. Они делают познание возможным, подтверждают и закрепляют результат постижения, также воплощая духовную или истинную связь с Богом. Мы же получаем героя с искажённым именем, обречённого на гилгул – круговорот рутины, затмевающей истину, ведущей “бессмертного” к бесконечной череде умираний и возрождений.
Афоня чинит трубы, но игнорирует главное — свою внутреннюю засоренную «трубу», через которую божественный свет должен проходить в этот мир. Только вот что-то не проходит. И в этом виновата не только личная деградация героя, но и весь советский строй, который блокирует всякую возможность духовного роста.
Итак, перед нами картина человеческого бытия, затерянного в оболочках материального мира. Кажется, что Афоня живет по инерции, но в каждом его действии зашит глубочайший символизм. Его друг Федулов, с которым они пьют — это не просто алкоголик. Он олицетворяет одну из клипот, которая заманивает Афоню в материальную бездну, лишая его возможности вернуться к свету. В каббалистических терминах это клипа, что способствует забвению и саморазрушению («Эц Хаим», Аризаль, глава 18. Иерусалим. Моссад Харав Кук, 1952).
Рюмка за рюмкой, и Афоня погружается все глубже в духовный застой. Федулов — воплощение той части советского человека, что давно сдалась системе и нашла свой утешительный эликсир в бесконечных повторениях фраз, циклах противодействия тиккуну (исправлению), наподобие «между первой и второй» и «после первой не закусывают».
Но все меняется, когда на сцену выходит Катя. Думаю, вы уже догадались, что это не просто девушка. На самом деле, это аллегория Шехины, божественного присутствия, которое терпеливо ждет, когда же душа наконец обратится к свету. В каббалистических текстах говорится, что Шехина всегда рядом, даже если человек, погрязший в пороках, ее не замечает («Зоар», том 3, стр. 12. Иерусалим. Моссад Харав Кук, 1946).
Катя настойчиво пытается вернуть Афоню к осознанной ответственной жизни. Ее терпение — это не терпение жертвы, а проявление божественного милосердия (Хесед), которое, несмотря на все падения души, не сдается и продолжает призывать к исправлению («Сефер Йецира», глава 4. Вена. Эзра-Пресс, 1920). Она, как представительница света, нисходящего свыше, бросает вызов миру клипот. То есть, бытию в рамках социалистической системы — той самой, что держит Афоню в ловушке духовной деградации.
И тут Данелия ставит перед нами ключевой вопрос: сможет ли Афоня выбрать исправление? Сможет ли он вернуться к свету? На протяжении всего фильма он этого не делает. Он продолжает спускаться в бездну. Каждый раз он выбирает бутылку, каждый раз уходит от ответственности. Эти действия символизируют то, как душа сопротивляется исправлению (Тикун в каббалистических терминах). Но в финальной сцене мы видим нечто странное: Афоня уходит с бутылкой молока. Разумеется, это не случайно.
Молоко — это каббалистический символ, олицетворяющий чистоту, милосердие и новую жизнь. В иудаизме молоко (наряду с водой) ассоциируется с Торой — «молоком и медом питается душа» («Зоар», том 1, стр. 45. Иерусалим. Моссад Харав Кук, 1944). Афоня, как младенец, нуждающийся в духовной пище, впервые выбирает не разрушение, а потенциал для исправления. На фоне мира, где вместо живительного молока господствует водка, это решение выглядит как сопротивление системе. Пусть даже не очень осознанное.
Бутылка молока — это новый путь, который дается ему свыше. Ведь молоко — это не просто напиток, это каббалистический намек на восстановление связи с божественным источником, символ духовного младенчества, когда душа готова к началу своего пути к свету («Мидраш Рабба», том 5, Вильна. Фромм-Пресс, 1914). Но можно ли надеяться, что в мире, где клипот и коммунизм правят бал, это молоко станет чем-то большим, чем просто напитком? Это уже совсем другой вопрос.
Таким образом, Георгий Данелия создал фильм, который на первый взгляд кажется легкой комедией. На самом деле это глубочайшая каббалистическая притча о человеке, чья душа может выбрать путь исправления, даже если долгое время она находилась в духовном застое. А за фасадом обычного советского быта скрывается затянувшийся коммунистический кошмар, который и есть концентрированное олицетворение мрачного мира клипот.
Специально для Деррунды I ВКФМ от DD.
