Исходная заметка — https://docs.google.com/document/d/1G7hqRgHXAmSIoQJNbaFd8vAKrE1lY4uFjDmrxgtDSFw/edit?usp=sharing
Карл Ясперс — профессор и мыслитель
Карл Ясперс происходит из Ольденбурга, ныне одного из крупнейших городов нижней Саксонии. Он родился в 1883 году, на самой заре беспрестанного потока научных открытий, в годы, когда еще творили или начинали творить многие великие философы от Ницше до Хайдеггера.
В своей биографии, доступной также в виде «автопортрета» в документальном фильме, он многократно упоминает, что «вырос вместе с морем». В повествование вплетаются живописные описания поездок по фризской исторической области, сравнения моря с равнинами и поиск аналогий между умозрительным и материальным. При сопоставлении двух разнородных плоскостей (моря и суши), Ясперс говорит о встрече с двоякостью бесконечного: с движением волн, полным, на первый взгляд, повторений, но все же уникальным в каждом проявлении, и неподвижностью застывших просторов и линии горизонта. Вдохновение природой пребывало в нем на протяжении всей жизни, побуждая размышлять о месте человека в мире, вечном и не имеющем конца. Эти мысли совпали с болезнью, преследовавшей его всю жизнь, по началу пугавшей близостью кончины, но по наблюдениям врача, ставшего его другом на долгие годы, имевшей контролируемый и все же хронический характер.
Удивление из детства поставило Ясперса, а вместе с ним и нас, читающих его размышления, перед вопросом об истоке философского мироощущения. Могут ли дети философствовать?
Философия обитает не только во вдумчивых академических занятиях, она обнаруживается в упрощенной, возможно, не всегда глубоко отрефлексированной практике философствования. Однако это всегда интеллектуальный экзерсис. Ясперс отмечал, и мы встречаем слова об этом во «Введении в философию», что детям тоже свойственно ставить философские вопросы.
Он рассказывал о детях, выделяющих факт существования Других и пораженных бытию «Я», не поддающегося постижению с позиции внешнего. О мыслях про истоки мира, о существовании чего-то до мира, о первопричине и вопрошании до бесконечности в веренице причин и следствий. О постоянной изменчивости мира и поиске неизменного, статичного. Об испуге перед мимолетностью всего. Впрочем, интуитивное вступление на земли философии в детстве не делает ее предметом первой необходимости. Её появление в жизни спонтанно, она возникает в событиях, где проявляется человеческая любознательность.
Созерцательное детство Ясперса сменилось годами юношества: гимназия, университет, поиски себя. В ранние студенческие годы Карл Ясперс изучал юриспруденцию, затем посвятив себя изучению медицины. В 1909 году после обучения в Гейдельбергском университете он получил степень доктора медицины, в 1913 – доктора психологии.
В медицине и конкретно в психиатрии ему удалось совершить вклад. В ранних исследованиях он обратил внимание на проблему “выгорания” и совершения “несвойственных” для конкретного человека поступков в рамках его профессиональной деятельности. Он работал с архивами, рассматривая записи врача, занимавшегося медицинскими вопросами при армии Наполеона и часто отмечавшего проблемные состоянии солдат, возникавшие за пределами родины. Ясперс предположил вопреки главенствовавшим тогда позитивистским настроениям, что причина этих невзгод кроется в иррациональном аспекте человеческой психики – в проявлении чувства ностальгии. Он перенес логику данного состояния на взбудораживший современную ему общественность случай с девушками-убийцами, работавшими нянями. Мы можем не принимать непосредственно данную каузальную связь между чувством ностальгии и склонением к вредоносным действиям, но в наши дни сложно отрицать тезис об ограниченности человеческого разума, рационального начала и активизации иррациональных начал в человеческом мышлении. В рассмотрении проблем человеческого поведения и мышлениях с данного ракурса есть заслуга Ясперса.
Немецкая преемственность поколений
Горизонт философских интересов Ясперса стоит отделять от того, что мы можем представить под классическим образованием, потому что подлинное значение имеют фигуры, чье наследие сопровождало его на протяжении всей жизни.
Время, когда созревал ум нового немецкого мыслителя, дало нам множество имен, как новых, так и заново открытых старых. Карл Ясперс сталкивался с идеями Макса Вебера, Лукача Дьёрда, Георга Зиммеля и Мартина Хайдеггера, с которым Ясперса часто сравнивают.
Ясперс и Хайдеггер были дружны в молодости, активно полемизировали и откликались на работы друг друга. Это продолжалось до 1933 года, когда политический ландшафт в Германии стал отторгать многих мыслителей, включая Ясперса. Позиция Ясперса в данном вопросе была сознательной и принципиальной: он не разделял распространившиеся политические взгляды, а магический или, скажем, эстетический аспект новой Германии его не прельщал. Эта коллизия, расколовшая академию на сторонников и изгнанников, поставила Ясперса перед одним из важнейших в его жизни решений: пойти против толпы или примкнуть к ней. Здесь этика, политика сошлись с необходимостью осознать самого себя, понять собственный портрет и сделать выбор. Событие, по своей природе, иллюстрирующее концепцию «пограничной ситуации», что определяет человека и раскрывает его сущность.
Хайдеггер прямо открещивался от причисления к экзистенциалистам; человек его интересовал преимущественно из-за роли в раскрытии бытия, которое и было главной темой его философии. Ясперс, напротив, – экзистенциалист, философ, всматривающийся в жизнь и труд «быть» в мире, полном других людей. Вместе с тем, Ясперс не совпадает с расхожим образом экзистенциалиста. Ассоциации, вероятно, приведут в первую очередь к Сартру, Камю, Чорану, а от свойственного течению стиля письма будут ожидаться художественные мотивы. Ясперс предпочел художественности, порождающей темноту, аккуратность и сдержанность. В качестве точки отсчета в определении его авторского стиля можно направить читателя к Канту: его слог надежно укоренился в творчестве Карла Ясперса, давая знать о себе в исключении темных мест и в педантичном подходе к тексту. Влияние Канта на Ясперса хорошо рассмотрено в научной литературе; Генрих Барт, швейцарский философ и современник Ясперса, называл его первым и последним кантианцем. Классическое прочтение Ясперса, ныне подверженное критике, рисует Ясперса исходящим из кантовского трансцендентализма в качестве доктрины определенного или особого опыта и спонтанной свободы, зависящих от пережитого существования.
Ареал обитания интеллектуальных стремлений Ясперса – это не только богатая культура, современники и академия, в те годы склонная к пропитанной позитивизмом риторике. Иррациональные вехи в истории западной философии также нашли отклик у молодого мыслителя. В нем узнаются следы мрачного фанатизма Кьеркегора, неистовства Ницше, интеллектуальных и духовных скитаний Августина. Эти фигуры становятся полюсом во внутреннем напряжении Ясперса: Кант и Кьеркегор, Гёте и Ницше, Парменид и Августин. Укажем на некоторые из точек соприкосновения.
У Ницше Ясперс перенял “психологический” подход к философским вопросам, рассматривая их не характерным для позитивизма образом, а с точки зрения ментальности, оправданной ницшеанской перспективистской концепции истины, отрицавшей абсолютное знание и рациональный пуризм. Свою роль сыграли также образование Ясперса и распространение психоанализа. В любом случае, именно у Ницше он усвоил подход к метафизике, отвергавший наличие безразличных человеку субстанций. Кроме того, этим путем он обратил внимание на трудность бытия человеком. Риск, испытывающий человеческую витальность и конституирующий человека, что мы знаем у Ницше, просматривается в общей картине человеческого существования: в чертах пограничной ситуации, где принятие решение — всегда риск ошибиться, но, тем не менее, познать и принять себя.
У Шеллинга Ясперс перенял неидентичную модель познавательной жизни, которая рассматривает истинное (или правдивое) знание как результат актов позитивной интерпретации и откровения в пределах рационального сознания. В отличие от Шеллинга, он всегда отвергал претензии на абсолютное позитивное знание; в этой степени он оставался — в конечном счете — философом-кантианцем.
Штрихи об экзистенциализме Ясперса
Экзистенциализм Ясперса возник во время глобальных сдвигов, потрясений не только европейского сообщества, но и всего мира. Технический прогресс, революции, мировые войны – пульсация названных черт легко прослеживается в рассуждениях и поисках Ясперса, отметившись в биографии и подхлестнув к принятию позиций во многих вопросах. Пока одни стремились к эстетизации политики и политизации искусства, уповали на науку, Ясперс сделал шаг в направлении человека, одним из первых употребив словосочетание “философия экзистенции”. Во главу угла новой философии были положены вопросы о мире, где обитает человек, о неизбежных трагедиях и тяготах жизни, приводящих человека к необходимости принимать решения, отстаивая себя или покоряясь, и понятие “экзистенция”.
Экзистенция – наше существование, преемница многовековых размышлений о трудности бытия человеческого. Она всегда связана со свободой (вспомним Якоба Бёме и христианских мистиков) и, по мнению Ясперса, только при актуализации свободы экзистенция становится наличной для человека, то есть включенное в его бытие, представленной и воплощенной в его деяниях. Путь наличной экзистенции или свободного человека – это движение, неожиданно, к себе и к Бытию, к его смыслу и содержанию, к заботе о наличном бытии (Daseinssorge).
Свобода проявляется в ситуациях выбора или в пограничных ситуациях. Пограничная ситуация – это положение, когда человек не может обойтись без сопротивления, без борьбы, когда он принимает ответственность и (прямо в духе Гегеля) берёт вину на себя за поступки. Эта ситуация очерчена границами наших возможностей действовать, сводящихся в конечном счете к физическим и интеллектуальным ресурсам. Ограниченность такого рода – катализатор для страха, тревоги от осознания парадокса: аффирмации о способности достичь чего угодно разбиваются о неприступные стены бытия, набег на которые не разрешается выходом за их пределы. В биографии Ясперса есть один из примеров подобного во времена повсеместного установления власти нацистской партии, пробравшейся даже в университет, где коллеги стали убеждать Ясперса встать на сторону набирающей силу партии, однако он отказался, отстаивая позицию об аполитичности университета и реализуя собственное нежелание становиться частью этого политического движения. В подобной пограничной ситуации, поведению “вопреки” внешним обстоятельствам и чужой воле раскрывается подлинное Всеобщее, всегда являющееся частью экзистенции. Именно в таком ситуации высвечивается экзистенция (Existenzerhellung), давая индивидам обрести свою сущность.
Всеобщее, которое всегда остается таковым, вплавлено в сознание экзистенции; все мировой бытие – как ставшее, находящееся в процессе становления и возможное в будущем – видно в абсолютной историчности. Сознание бытия в пограничной ситуации исходя из исторической экзистенции индивида углубляется до сознания исторически являющегося бытия как такового.
Философия Ясперса стремилась к новой метафизике, чей предмет – всё, изначальное и одно, где изначальное – экзистенции, а одно – трансценденция.
Введение в философию и оригинальность задач
В биографической сводке, приведенной выше, часть замечаний имеет значение применительно к идеям, озвученным во «Введении в философию». После завершения знакомства с книгой они выглядят как предтечи, опыт, заложивший основу для выстраивания оригинальных воззрений Ясперса. События, приводящие нас к философствованию, легко обнаруживают родство со смыслом «пограничной ситуации». Психиатрические наблюдения на тему поступков — с «безусловным» и его материализацией в актах.
Последующие замечания стремятся разобраться в тексте, знакомящем с философией в целом и транслирующем оригинальные установки интеллектуального наследия Карла Ясперса.
Ключевые понятия
Порой в текстах предлагаются прямые определения ключевых понятий, иногда их приходится сцеживать из различных фрагментов, вылавливая важные элементы, собирающиеся в определения. Это весьма важно для понимания портрета автора и устройства текста, чей каркас можно представить в виде устройства из взаимодополняющих понятий и концептов.
Примечательной стороной данной работы является стилистика написания, при которой почти каждый абзац начинается с тезиса, разворачиваемого в последующих предложениях, а многие из вводимых понятий легко собираются в глоссарий. Далее я предлагаю Вам ряд слов и словосочетаний, каждое из которых открывается в тесной связи с другими и чьи определения проливают свет на соседние. Частично они будут представлены в следующих разделах материала.
Философствование, состояние ребенка, пограничная ситуация, объективирование, объемлющее, имплицитный фон, трансценденция, экзистенция, безусловное.
Философствование — это как пробуждение из состояния связанности жизненными нуждами.
Состояние ребенка — это состояние порождающей себя жизни: он еще открыт, он чувствует и видит и спрашивает о том, что вскоре исчезнет перед ним.
Пограничные ситуации — смерть, случай, вина и ненадежность мира — обнаруживаются для меня как ситуации провала. Что делать мне перед лицом этого абсолютного провала, осознания которого я при честном рассмотрении избежать не могу?
Если мы делаем предметом мышления самих себя, мы сами словно превращаемся в других и вместе с тем всегда снова присутствуем как мыслящее Я, которое осуществляет это мышление самого себя, но все же само не может быть помыслено как объект, потому что оно всегда является предпосылкой каждого объективирования (Objektgewordenseins). Мы называем это основополагающее состояние нашего мыслящего существования разделением на субъект и объект. Мы пребываем в этом состоянии всегда, когда наше сознание бодрствует.
Объемлющее, если оно помыслено в качестве самого бытия, называется трансценденцией (Богом) и миром; если же оно помыслено в качестве того, что есть мы сами, то называется существованием, сознанием вообще, духом и экзистенцией.
Мистик погружается в Объемлющее. То, что высказывается, вступает в субъект-объектное разделение, это значит, вступает на путь бесконечного прояснения в сознании, никогда не достигая полноты первоистока. Однако мы можем вести речь только о том, что получает предметную форму. Все остальное носит непосредственный характер. Но то, что оно является имплицитным фоном (Hintergrund) тех философских мыслей, которые мы называем спекулятивными, составляет содержание и смысл этих мыслей.
В таком превосходящем свои пределы мышлении (Darüber-hinaus-Denken) мы всегда остаемся одновременно внутри этого акта, остаемся прикованными к явлению, в то время как оно само становится для нас прозрачным.
Важное пояснение касательно объемлющего. Оно никогда не превращается в предмет, однако присутствует и проявляется в разделении Я и предмета. Оно превосходит возможности мышления и служит связующим звеном между трансценденцией и экзистенцией. В то же время оно остается задним планом, безгранично манифестируясь в явлении и все же сохраняя природу Объемлющего.
- Быть помысленным – значит быть выпавшим из Объемлющего. Мышление фрагментирует.
- Объемлющее никогда не выступает к нам, но все другое показывается нам в нем, оно дает о себе знать только в помысленном бытии.
- Оно открывается как бытие само по себе, объемлющее нас, либо как бытие для нас, которое есть мы. Экзистенция – трансцендентный способ объемлющего, которое есть мы.
- Экзистенция, как объемлющее, есть исток (Ursprung) и условие самобытия (Selbstsein).
- Экзистенция – историческое бытие каждого индивида, его конкретность, данная в качестве возможности.
- Мистический опыт ведет к состоянию погруженности сознания в объемлющее, но само объемлющее, в то же время, – подобие установки (Haltung) нашего сознания, а не содержание чего-то внешнего.
Показателем безусловного является то, что действие основано на чем-то, что обусловливает жизнь в целом, не давая ей быть чем-то последним.
Безусловные действия совершаются в любви, в борьбе, в постижении высоких задач. В осуществлении безусловного существование (Dasein) превращается как бы в материал идеи, любви, верности.
Безусловность ведет напрямую к бытию. К нашему существованию в мире и обнаружению себя в нем. Принципы описывают нас, а способность следовать им – это ясность для самих себя.
История всего и осевое время
“Введение в философию” освещает много тем, их же объединяет общий мотив: возникновение философии и ее место в истории человечества. Археология Ясперса, его ремарки и референсы к эпизодам, эпохам прошлого, на первый взгляд, рассеивает фокус, уделяя внимание порой далеким друг от друга темам. Эта прогулка по истории всего на самом деле ведет к поддающемуся именованию “всему” – философии, тому, что связано с истоком мысли, с раскрытием человеческой природы.
Мифологическое мышление родственно философскому, истории философии как методического мышления ~2000 лет. Это вполне традиционный взгляд, подчеркивающим переход к большей автономии мысли, к вопрошанию и сомнению. Это событие не сводится к биографии единственного человека, а резюмирует метаморфозы культуры и сознания в целом. Ясперс подчеркивает, что вопрос датирования (начала, Anfang) отличается от вопроса происхождения (Ursprung). Предпосылка для философии – мифологическое мышление, ее исток – удивление миру, за которым следует сомнение из-за плюрализма проработанных взглядов.
Философия началась с вопроса: что есть? Прежде всего имеется разнообразное сущее, вещи в мире, формы безжизненного и живого, — бесконечное множество всего, и все это приходит и уходит.
Мифы стали восприниматься иначе, они перестали быть зафиксированными и не подлежащими критике установками. Так возник разговор о мифе и мифологии, о его содержании с позиции наблюдателя, а не включенного в него человека, началась рефлексия. Философия предложила качественно иной путь от ограничивающего и условно исчерпывающего набора ответов со стороны мифологии: она вынудила двигаться дальше. Движение было направлено, прежде всего, за пределы сложившейся мифологической картины миры, оно побудило вопрошать, рассуждать, создавать язык, позволяющий говорить об абстракциях и мыслить мифы с новой перспективы. Появились философы, противопоставившие себя целому миру. В этот момент произошло осознание истории.
Мир не является предметом: мы всегда существуем в мире и в нем у нас есть предметы, но никогда сам мир не является для нас предметом.
Мифология родственна логике текстов, она отсылает к миру, разбрасывая по нему символические якоря и ориентиры. Познание мира пошло схожей тропой: оно обратилось к знакам, символам, упорядочивая мир, раскладывая его на элементы, становящиеся предметом познания или истолкования, ведущего к бытию.
Познание с помощью научных методов можно подвести под общий тезис: всякое познание есть истолкование. При понимании текстов всегда осуществляется сравнение, распространяемое на все постижение бытия. Это сравнение не случайно. Ведь мы имеем дело с бытием только благодаря тому, что оно имеет значение (im Bedeuten).
Бытие и знание о бытии, сущее и наш язык о сущем являются поэтому переплетением многостороннего означения (Bedeutens). Бытие для нас — это истолкованное бытие. Означение включает в себя отделение от того, что есть, т. е. от того, что оно означает, — подобно тому, как отделены знак и обозначаемое.
Мир незамкнут и раскрыт для познания в самых разных перспективах, потому что не может быть сведен к одному-единственному принципу. Мировое бытие в целом не является предметом познания.
Познание мира прописывает историю, открывающую нашему взгляду как предшествующие поколения, так и нас самих. Доступное человеку историческое мышление дает возможность создавать концепты как истории, где задается былое. Сама история предстает прямой будущего и прошлого, на которой находимся мы, включенные в историю как и само Время. С разнообразием событий, акторов всемирная история легко выдает хаос случайного, нуждающийся в упорядочивании. Согласно Ясперсу, порядок можно внести несколькими способами. Во-первых, механистической трактовкой истории, во-вторых, биологической трактовкой. Подлинно историческим же является третий вариант – философия истории, т.к. ее цель – понимание смысла, установление единства и структуры всемирной истории, прояснение отношения к человечеству в целом. Здесь Ясперс раскрывает свою концепцию осевого времени.
История философии в целом, охватывающая собой два с половиной тысячелетия, — это как одно великое мгновение становления самосознания человека.
Он разбивает всемирную истории на 4 этапа, предполагающих долго идущие последствия. Прометеевский век, где был заложен фундамент для цивилизации и где произошло становление человека. Затем период между 5000 и 3000 годами до Р.Х.: формирование первых культур в Египте, Месопотамии и Индии. Далее период около 500 лет до Р.Х., в котором раскрылись культуры Индокитая, Греции, зародились философия и духовные практики. Это время Ясперс относит к осевому времени. Последний или четвертый период – эпоха науки и техники, последствия осевого времени.
Осевое время или ось всемирной истории – рамка исторического самопонимания, лежащая между 800-200 годами до Р.Х., когда произошло уплотнение пространства знаков, отличающихся исключительной значимостью. Тогда сформировались язык, концепты, идеи, ставшие основанием философии, литературы и науки. Повсюду человек начал осознавать бытие в целом, вместе с тем – себя самого и свои границы.
Будущее осевого времени, распростертое на двух тысячах лет истории после Р.Х., привело к появлению Библии и произведениям Святого Августина, к процессу развитию западноевропейской культуры и философии, а с ними и самосознания человека. Эти последствия вылились в науку и проект просвещения, давшие новые установки, выбивающие из-под ног давние основания культуры. Акцент науки на прогрессе и технологии привел к кризису, прежде всего, мира знаков и ценностей, благодаря которым она стала возможной. Так на свет появилось экстремальное мышление, ставящее все под вопрос и пытающееся достичь первоисток, неся в себе нигилистическую природу.
Человеческое любопытство
Легко согласиться с Ясперсом в том, что каждый человек считает себя способным обсуждать философские вопросы, эта уверенность не беспочвенна, так как философия и начинается с самого начала – то есть с нашего вопрошания, известного даже в состоянии ребенка. Состояние ребенка, прямо в духе романтической мысли, обнажает склонность жизни порождать саму себя, будучи открытой всему. Данное состояние оставляет отпечаток на всем интеллектуальном наследии человечества, философия обнаруживается в пословицах, философских оборотах речи, господствующих убеждения, политических кредо и, конечно, в мифе, как истоке человеческого мышления.
Философствование проистекает из независимости в мире, которая тождественна абсолютной связи со своей трансценденцией.
Ясперс подчеркивает важность самостоятельного мышления – это сквозная тема данной работы и остальных произведений. Человек жаждет мыслить сам. Это любопытство или стремление к постижению всего привело к развитию философии, умножению ее ответвлений и возникновению науки, полагающейся на рассудок.
При помощи рассудка человек хочет как можно более доказательно постичь, что является истинным. Такой метод требует привязки к опыту, который принципиально доступен каждому. Так человек ищет пути к первоистоку своего вникающего понимания — вместо того чтобы принять это понимание как готовый результат. Он хочет понять, в каком смысле имеет силу доказательство и у каких границ терпит крушение рассудок.
Просвещение ознаменовало собой проблематичный период, сместивший крен с плюрализма перспектив, открывающих мир, в сторону науки. Ясперс предлагает нам подумать о положительных и отрицательных сторонах этого интеллектуального движения, рассмотрев критику Просвещения. В борьбе против просвещения говорят: оно разрушает традицию, на которой покоится вся жизнь; оно порывает с верой и ведет к нигилизму. Однако, по мнению немецкого философа, нужно разделять ложное и истинное Просвещение.
Ложное Просвещение хочет, чтобы человек утвердился, опираясь лишь на самого себя, т. е. чтобы он достиг всего истинного и существенного для себя посредством проницательности собственного рассудка
Истинное просвещение, напротив, хотя и не показывает преднамеренно (извне и через принуждение) мышлению и способности вопрошания границу, однако достигает осознания фактической границы. Ибо оно просвещает не только до сих пор не выясненное, предрассудки, а также якобы само собой разумеющиеся вещи, но и самого себя. Оно не смешивает пути рассудка с содержанием человеческого бытия
Главный момент просвещения — это наука, и притом такая, которая является беспредпосылочной, которая в своем вопрошании и поиске не ограничена никакими ранее установленными целями и истинами, которая находится вне нравственных ограничений, направленных, например, из требований гуманности против экспериментов на человеке.
Наука отвечает за один из аспектов нашей интеллектуальной деятельности по изучению мира. В процессе становления разветвленной системы наук человек формирует особый склад мышления, получает различные методы и способы как рассмотрения проблем, так и постановки вопросов. Так складывается арсенал для предметного осмысления действительности, что способствует и изучению философии с массивом ее исторического содержания. Даже это становится камнем на дороге, ведущей к Объемлющему.
Философскую мысль и мыслителя мы должны отыскать в их живой действительности.
Наше мышление имеет предпосылки, коренящиеся в Объемлющем, которое выражается в установках или оптике, влияющей на работу сознания. Предпосылки наглядного опыта или опыта из мира осязаемы. Есть предпосылки веры – из исторического предания, с внешней формой, ведущей к подлинным предпосылкам. Все внешние предпосылки предполагают постоянную проверку. Этим занят рассудок, ориентированный на опыт. Предпосылки для нашего мышления могут исходить из личного опыта или восходить к чему-то более глобальному. Прежде всего, в исторической перспективе, переносящей нас к традиции.
Человек знаменует собой движение, в контексте знания и истории, оно же резонирует с идеей прогресса, неостановимого постижения. Вместе с направленностью вовне каждому человеку все же предстоит столкнуться с самим собой, высветить экзистенцию, которая уточнит его настроенность или оптику для восприятия мира. Но не мира физического, а мира умозрительного.
Как быть человеком?
Бытие человека — это становление человека.
Человек – сложное и противоречивое существо, прежде всего, из-за ценностей и ориентиров, направляющих его волю и действия. Быть человеком – значит переживать исторический процесс высвечивания экзистенции, прорывающейся в пограничных ситуациях, маркирующих этапы постижения себя.
В действительности человек доступен себе двояким образом: как объект исследования и как экзистенция свободы, недоступной никакому исследованию. Человек есть нечто существенно большее, чем он может знать о себе.
Связь человека с бытием достаточна велика, от чего выступает ограничением или формой предела для взгляда на самого себя. Амбициозные наукообразные попытки постичь нашу собственную природу бесплодны, так как человек несет в себе вечную Природу. Вечное – это и есть человеческая Природа, являющаяся в конечном, человеке-субъекте, но никогда не являющаяся предметно и всецело. Как наличное существование (Dasein) — человек является познаваемым объектом, проливающим свет на происходящее в нем, но никогда на человека в целом.
Мы не сами сотворили себя. Каждый может подумать о себе, что его вполне возможно могло и не быть. Это объединяет нас с животными. Но вдобавок к этому наше существование сопряжено со свободой; там, где мы решаем самостоятельно и не подчиняемся автоматически природному закону, мы существуем в свободе не сами по себе, но дарованы себе в нашей свободе.
Свобода – важнейшее условие человека. Поступки, деяния, решения и выбор – следствия свободы. Она выполняет функцию связующего звена с Объемлющем, способа «быть» для нашей экзистенции и присутствовать в мировом, историческом открытии бытия. Однако можно быть вопреки себе. Быть, не осмеливаясь принимать свободу, отвергая ее и избегая от безусловного, придающего нашей свободе смысл и содержание. Безусловное — одна из важнейших категорий, сопряженная также с духом ницшеанской философии.
Основанием требования может быть также авторитет, которому я повиновался или в силу чужого приказания “я так хочу”, или в силу того, что “так написано”. Однако же, оставаясь неоспоримым, такой авторитет остается поэтому и непроверенным. Все подобные требования обусловлены, так как они делают меня зависимым от другого, от целей существования или от авторитета. Безусловные требования, напротив, имеют свои истоки во мне самом.
Источником безусловного может быть что угодно: единство, приказ, авторитет, вера. Человек может пытаться интуитивно зацепиться за нечто внешнее по отношению к себе, однако это только дистанцирует его от себя. Авторитеты, учения, политические кредо и лозунги — все это продукты Других, внешнее, завлекающее в физическую и неустойчивую реальность. Представленное одним человек безусловное становится обусловленным, оставаясь безусловным лишь у первого актора, будучи его установкой. Безусловность ведет напрямую к бытию. К нашему существованию в мире и обнаружению себя в нем. Принципы описывают нас, в них проявляется рискующая натура человека, ведь каждый может ошибиться, приняв какие-то ценности. То есть если руководствовать правильным, согласно Ясперсу, принципом, беря себя в качестве точки отсчета и обнаруживая безусловность перед лицом мира, находя безусловное как требование нашего подлинного бытия к нашему голому существованию (bloßes Dasein), мы все равно рискуем, ввязываясь в авантюру с материализацией принятого «безусловного» в поступках.
Как опознать подлинное безусловное?
Оно никогда не является данностью, всегда проясняясь постепенно из нас самих, открываясь через сросшееся и идентичное с нами решение. Впрочем, оно не лежит в импульсах и порывах, исходя из свободы, опирающейся на трансцендентную основу — экзистенцию. Все нам известное составляет поле обусловленного, безусловное же не имеет временного характера, пусть и выступает во времени благодаря человеку, и укоренено в вечном основании. Здесь важно зафиксировать, что безусловное может быть явлено в событии или времени, например, в пограничной ситуации, вместе с тем не совпадая этим событием и не становясь временным, так как в безусловном просто находит свое осуществление выбор, превращающийся в субстанцию человека. Отсюда происходит фундаментальное умонастроение ясперсовского экзистенциализма: человек совершает еще и этический выбор, исходя из представлений о добре и зле.
Бытие человека, по Ясперсу, — сложнейший исторический процесс, потенциал каждого одинаков, но экзистенциальные проекты различны. Человек никогда не сводим к общему в возможности, он всегда остается частью вечного, явленного в мировом времени. В этом масштабном контексте человеку предстоит понимать себя как отдельного индивидуума.
