Приближение к Ничто
С чего начинается мир? Как появилась вселенная? Сегодняшняя наука движется к ответам на эти вопросы, научно-просветительские проекты предлагают массу курсов, освещающих данную тему. Впрочем, отсутствие технологий не мешало размышлять о происхождении всего ни в античности, ни в средневековье. А философские размышления часто оказывали влияние на родоначальников физики, так Якоб Бёме был воспринят Ньютоном. Ungrund Якоба Бёме — одно из диковинных выражений таких интеллектуальных усилий, сопряженных с гибридными натурфилософскими штудиями мыслителей той эпохи, мистическими религиозными рассуждениями и религиозными образами.
Попробуйте вообразить Ничто. Довольно трудная задача, хочется вспомнить Канта, обозначившего важную деталь нашего мышления — присутствие категорий времени и пространства. Но для Ничто их тоже нет. Как к этому подступиться? Можно вспомнить о двух вещах. Во-первых, о точке из геометрии. Абсолютной абстракции, ни имеющей размеров, никаких поддающихся измерению характеристик, только координаты. Она имеет достаточно много сходств даже с материальной точкой из физики. Так вот, насколько она близка к Ничто? К аллегории точки отсчета, из которой вследствие большого взрыва или, если угодно, реализации потенции Бога разворачивается вселенная. Во-вторых, вспомним о Хайдеггере и его любопытстве в отношении бытия. Немецкий мыслитель ратовал за постановку нового вопроса о бытии. Обыкновенно, мы вопрошаем и осмысляем нечто внешнее по отношению к нашему сознанию или включенное в него, но усилием мысли кое-как овнешняемое, например, посредством языка. Так мы подходим ко всему, что включает в себя бытие, частью которого являемся сами. Здесь весьма иллюстративен образ ученого, пользующегося оптикой для рассмотрения интересующего его объекта. Однако куда нас приводит вопрос о бытии, задающий нам внешнюю по отношению к нему позицию? Вполне вероятно, что к Ничто, где этого бытия нет. Именно Ничто внушает ужас Dasein, в то же время оставаясь сущностью самого бытия, тем, что позволяет сущему быть.
Похожий взгляд, к слову, можно найти у Чарльза Хартсхорна, описывавшего свою точку зрения на панентеизм, то есть включенность всего в Бога, хотя важна еще одна деталь — трансцендентность Бога всему, что в него включено. Бог — это и высшая действительность, абсолют, вместе с тем и высшая потенция, всеобщая относительность.
Ответ Бёме на вопрос об истоках мира
Разумеется, Бёме не проводил идентичных рассуждений, в то же время, плоды его интеллектуальных усилий, положенных на оригинальный язык, обязанный тогдашним интеллектуальным течениям, перекликаются с траекторией, намеченной выше. Бог Бёме и есть это Ничто, этот Ungrund, порождающий Нечто. Следует уловить нюанс немецкого языка, связанный с префиксом un- и историей использования понятия Ungrund. Возьмем слово die Menge — множество. Ожидаемый эффект от добавления префикса un- состоит в отрицании, однако в немецком он дает как отрицание, так и увеличение, благодаря чему die Unmenge будет переводиться уже как «великое множество» или «уйма». Ядро Ungrund — der Grund — основание, причина, суть. Среди ранних вариаций для обозначения данной понятийной ниши Бёме использовал слово der Abgrund, все та же бездна или пропасть. Позже он отказался от него в пользу ставшего ключевым der Ungrund, бездны или контр-основания, не имеющего измерений, несущего в себе потенцию и стремящегося быть явленным. Это пресуппозиция для манифестации (вспомним, что это латинский термин, указывающий на самообнаружении вещей, становление явными) Богом самого себя.
Предшествовавшая Бёме картография ответов на вопрос о Боге и появлении Бога состояла из мыслей Паскаля, мистиков и теологов, однако он пошел иным путём, говоря о божественном. Его бог скорее «ветхозаветен», обладая глубиной, покоящейся в темноте, как исходе всего сущего. Даже зло совечно ему, существуя как праведным гнев. В свете этой мысли ярко звучит фраза Пауля Тиллиха, мыслителя XX в.: «Дух исследует все вещи, равно и глубины Божества».
Исток из бездны и язык природы
Der Ungrund — бездна или абсолютная тьма, основание мироздания. В философской системе Бёме данное понятие концептуализируется посредством естественного языка, того, на котором «в начале было Слово», направляющего при помощи усилия Духа божественное из глубины Нас. В контексте возникновения Всего мы видим процесс кипения (будто смыслов и идей) бездны — сущности Ничто как абсолютной возможности. Бездна — это еще и абсолютная деятельность, деятельное Начало, не нуждающееся и лишенное обоснования, т.к. само является точкой, порождающей Начало (Anfang) в его абсолютном стремлении (Sucht). Здесь Ungrund встречается с Grund, из-за чего свобода и абсолютная возможность становятся основанием для деятельности и созидания, появления. Вечная тьма — вечная мука, Quall, ведущая к свету. Тут нам встречается важнейший образ зеркала.
Применительно к бездне или тьме образ зеркала символизирует способность вызволить из себя двойственность, преодолев собственную единичность, противоречивость, не включенность в цельность. Абсолютная тьма бездны отражает саму себя, впоследствии приводя к возникновению нового. Бёме полагает, что единое не способно что-либо желать, потому оно раздваивается, преодолевая противоречие и ощущая себя в двоице.
Природа – первое непосредственное проявление Бога, продолжающее его как процесс раскрытия и присутствия воли, так и воплощающего его как чистую силу творчества, основывающего изменяющийся мир. «Fiat!» (да будет так!) — абсолютная потенция, устремленность в будущее с растущей насыщенностью содержания благодаря человеку, подобию Божьему, наполняющая всё бытие единством произнесенной фразы. Природа изменчива; в ней наблюдаются рождение, разрушение как компоненты долгого процесса раскрытия акта творения, соответственно, и Бога. Она служит исходной предпосылкой для возможности познать Бога и божественное, а в себе несет аналогию книги Священного Писания, тоже являясь текстом или книгой Природы. Иными словами, сущность творения заключается в изречении Бога, том слове, что было в начале, и будет после при участии человека. Акт творения воплощается в форме глагола, как активной части речи, и прибегает к языку Бога, представленному в сигнатурах мироздания или знаках природы.
Бездна и человек
Сила высказывания разделена Богом с человеком: Адам давал всем вещам в раю имена, демонстрируя божественный характер мироустройства. Язык Природы или естественный язык уместно назвать адамическим языком из-за сюжета с обязательствами, возложенным на Адама и продолжающими волю Господню, по определению качеств и приращению этих качеств через именование к именуемым предметам.
Бездна присутствует и в человеке, объясняя божественное в человеке, обожествленном благодаря проживанию себя в Боге. Открывающиеся в человеке Бог и божественное бездонны, они — потенция в сущности человека. И как Бог познается через Божественное и Противо-Божественное, через Любовь и Гнев, так и в человеке присутствует противоречие. Противоречие человека в присутствии воли Божьей и свободы, способности к добру и злу, чье столкновение и соседство привело к грехопадению, подобному падению Люцифера, вышедшего из любви Бога или божественной Воли в область божьего гнева, первых четырех качеств (терпкость, подвижность, кипение, огонь).
Всякое существо (Wesen) есть, согласно Бёме, прежде всего «тело сил» (Kraftleib), то есть самодовлеющее единство сугубо имманентных функций, не имеющих никакого внешнего коррелята. Turba — беспокойство, смятение, разорванность, обнажающая хрупкость человеческого тела, доводя болезни тела до смертного конца, то есть приводя болезнь к смерти. Она создает из единого множество, разрушая впоследствии и само множество, т.к. множество всегда враждебно самому себе. Страх — одно из базовых свойств человека, он тоже изначален в том смысле, что в момент формируемого бездной Начала является содержимым желания Тьмы, настигающего ум. Бёме развивает этот образ через родственную огню алхимическую типологию. Страх движется к серному духу, природе и соляному духу, к сере, меркурию и соли, — свойствам, формирующим основание и природу внутри исходной бездны.
С учетом вышенаписанного об удвоении единого, любопытно, как тевтонский мыслитель касается алхимических мотивов, разрабатывая идею софийности или божественной премудрости — девственности души, утерянной в грехопадении, изначальной цельности, соответствующей полноте андрогина. В грехопадении человек устремил свое воображение (важное понятие в системе Бёме) на землю, тем самым став земным. Всё, случающееся в этом бытии, происходит из желания и воображения, укрепляющего разрыв с единством.
Противоречия и парадоксы
Логические парадоксы и противоречия — хорошо узнаваемый атрибут модели Бёме. Само Ungrund является ярким примером, неся в себе потенцию и отрицание. Представления Бёме о Ничто эволюционируют на протяжении жизни, получая высшее развитие в работе «Mysterium Magnum» 1622 года и находясь под влиянием видных интеллектуалов Гёрлица, где он провёл большую часть жизни. Генезис понятия «бездна» иллюстрирует движение Бёме к негативной теологии или апофатического мистицизму, подчеркивает вечную конфронтацию между ничто и сущим, абсолютную потенцию трансцендентного Единого, являющегося объектом лишь для себя самого. Эта вечная воля к самосозерцанию приводит к вечному порождению Троицы, состоя из «воли», «сердца» и «движущейся жизни» в аналогии с Отцом, Сыном и Святым Духом.
Этот бесконечный процесс воплощает идею включенности всей природы в тело Божье, одновременного охвата светлого и темного, добра и зла, рая и ада, пребывающих в борьбе друг с другом. Человек же в таком мире остается деятельной фигурой, что в будущем сложилось в фигуре художника, применяемой романтиками для описания высшего состояния человека, творящего и преображающего мир.
