Проблема справедливости впервые возникает в античной философии. Платон называет справедливость тем свойством государства, благодаря которому оно становится причастным добродетели. Каждый должен «заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие» – таков главный принцип устройства справедливого полиса, данный в IV книге «Государства».
Аристотель в пятой книге «Никомаховой этики» рассматривает справедливость через призму распределения благ. Главным условием справедливого обмена для него становится возможность сопоставления ценности благ между собой.
Во второй половине XX века разговор о справедливости строился, в основном, вокруг теории Дж. Ролза, базирующейся на двух главных принципах. Во-первых, все люди должны обладать равноправием в части основных свобод. Во-вторых, неравенство в экономической и социальной сферах должно быть организовано таким образом, чтобы члены общества, находящиеся в наименее выигрышной позиции, имели возможность получить максимальную долю при распределении благ в обществе (так называемая стратегия «максимин»). Кроме того, для всех членов общества должен быть открыт доступ к должностям и положениям.
Принципиально иной взгляд на эту проблему предлагает современный философ Айрис Мэрион Янг в главе «Городская жизнь и различие» своей книги «Справедливость и политика различия». Она критикует как либеральную, так и коммунитаристскую модели городской организации, предлагая альтернативу – взгляд на мегаполис не как на собрание атомизированных индивидуальностей или совокупность сообществ, а как на пространство встречи разных, но равных горожан. Именно в различии она видит ключ к устранению несправедливости, имеющейся в городе. Текст Янг условно можно разбить на три части: в первой она описывает идеал городской жизни, во второй – факторы, порождающие несправедливость, в заключительной – дает рецепт лекарства, которое, по ее мнению, излечит город от проявлений этой несправедливости.
Теория справедливости, предлагаемая Янг, оказывается вписанной в широкую традицию разных философских направлений, объединяемых общим стремлением к отказу от иерархических структур в пользу децентрализованных систем. Город – пространство встречи с другим – открывается как ризоматическое поле, на котором идет игра различий, прокладывающая путь к устранению несправедливости.
Главное требование программы Янг – дать различию голос, включить горожан в процесс принятия решений. Структура управления мегаполисом становится подвижной – состав наделенных полномочиями участников принятия решений постоянно меняется. Центры возникают то тут, то там, чтобы угаснуть, выполнив свою функцию.
Но устраняется ли таким образом несправедливость в действительности? Сомнение вызывает исходный пункт рассуждений Янг – тезис о различии как условии справедливости. Само по себе наличие правил, предписывающих это различие, устанавливает серьезные ограничения для игроков – жителей города. Создается новая идентичность – идентичность горожанина – отказ от которой в рамках игры невозможен. За занавесом свободы обнаруживается скрытый репрессивный механизм.
Чтобы более четко обозначить эту проблему, мы обратимся к той части работы Алена Бадью «Этика. Очерк о сознании Зла», в которой он критикует «этику различия», и сопоставим его взгляды с концепцией справедливости, выдвинутой Янг.
Либералы и коммунитаристы
Янг рассматривает критику либеральной модели общества с точки зрения коммунитаризма. Атомизированному либеральному обществу с его эгоистической конкуренцией противопоставляется сообщество, в котором каждый человек соотносит свои интересы с интересами других участников сообщества. Для коммунитариста либерализм – это атомизация, конкуренция и следование своим личным желаниям, а сообщество – это взаимность и соизмерение частных желаний с интересами группы. В либеральной модели нет места социальным группам. В коммунитаристской – группа задает социальную идентичность человека.
Для Янг две эти модели, хоть и отрицают друг друга, но во многом схожи. Так, в обоих случаях отрицается различие. В либеральной модели – через полагание себя атомарной единицей, в коммунитаристской – через отказ от частных интересов в пользу общих.
Идеал сообщества, пишет Янг, базируется на «руссоистской мечте». В качестве идеала сообщества выступает прозрачность, открытость его участников друг другу. Общее здесь довлеет над частным, различия отрицаются.
Отношения «лицом к лицу», порождающие локальную демократию в небольших группах, выступают как коммунитаристский идеал. Различию здесь не находится места, так как оно, по мысли сторонников этой модели, увеличивает дистанцию между членами группы. Теоретики коммунитаризма говорят, что отношения «лицом к лицу» – отношения неопосредованные, без отчуждения. Янг протестует против такой точки зрения – опосредованность является условием социальности. Если два человека вступают в коммуникацию между собой, то их отношения уже опосредованы голосом, жестикуляцией, пространством, временем. Таким образом, открытость, прозрачность и неопосредованность, выступающие как идеалы коммунитаризма – всего лишь призраки.
При этом Янг не отрицает важность отношений «лицом к лицу», выступая лишь против идеализации этих отношений, против построения политических программ, базирующихся на коммунитаристских идеалах. Небольшие сообщества служат средством исключения людей из политики. Сообщество – не часть города, наоборот – оно является чем-то противоположным городу.
Главный же минус сообщества – идентификация себя с ним влечет противопоставление «своих» и «чужих». А это, в свою очередь, вызывает напряжение – между группами, организованными по территориальному, национальному, расовому признакам.
Янг выступает против либеральных и коммунитаристских моделей, выдвигая свою модель, основанную на понимании политики как взаимодействия незнакомцев.
Идеальный полис Янг
«Быть вместе незнакомцами» – так определяет Янг свой идеал жизни в городе. Ее программа противопоставляется как либеральной, так и коммунитаристской моделям. Иметь общие интересы и взаимодействовать для достижения общих целей, не создавая при этом устойчивые локальные сообщества – так видит Янг стратегию жителей мегаполиса.
Янг выделяет четыре ценности городской жизни:
- Социальная дифференциация без возможности исключения. Ценностью становится разность социальных групп, перемешивающихся в городской среде. Множественность социальных институтов, интересов, вариантов взаимодействия. Некоторые группы, существование которых невозможно в небольших городках по причине неодобрения большинством, в мегаполисе получают право на жизнь.
- Разнообразие. Даже один район города воспринимается жителями как мозаика, состоящая из разноцветных частей. Парки, улицы, разные архитектурные формы – все это создает разнообразие городской среды.
- Эротизм. Необычное, странное, удивительное, встречаемое в городе, усиливает удовольствие городской жизни. Потенциал городского пространства безграничен – мегаполис способен постоянно преподносить горожанам сюрпризы.
- Публичность. Город включает в себя общественные пространства, становящиеся местами встреч и взаимодействия людей. Здесь Янг опять подчеркивает важную для нее вещь – это взаимодействие происходит без образования сообществ. Здесь же возникает еще один ключевой момент. Встреча в публичном месте – это еще и встреча с другим. Встреча разных мнений, взглядов и культур, сильно отличающихся друг от друга.
Янг подчеркивает, что эти принципы – именно идеал, некий маяк, на который стоит ориентироваться, а вовсе не данность. Лишь в немногих местах они реализованы. В большинстве же американских городов царит социальная несправедливость. Янг выделяет три ее основные черты:
- Централизация и забюрократизированность управления городами. Власть принадлежит немногим – чиновникам и бизнесу. Решения (например, о благоустройстве территорий) принимаются, исходя из интересов узких групп. Широкие слои горожан к управлению не допускаются.
- Структура принятия решений и «порочность» механизмов распределения благ. Янг приводит пример с распределением земель под застройку, когда решения принимаются очень ограниченным кругом лиц.
- Сегрегация и исключение. «Специализация» районов внутри города, деление районов на «спальные» и «деловые» приводит к ситуации, когда большинство населения концентрируется в одном районе. Так, вечером центр города пустеет, потому что люди, приехавшие сюда утром на работу, уезжают к себе домой на окраины.
Программа преодоления несправедливости, согласно Янг, должна заключаться в изменении механизма принятия решений в городе. Выход – в наделении людей полномочиями при принятии решений, от которых зависит их жизнь в городе.
Вместо сообщества Янг предлагает концепт региональной власти. Регион – некая область города, которую некоторая группа людей (но не сообщество) использует в течение суток. Таким образом, региональная власть – это власть, не имеющая единого центра, не закрепленная во времени. Региональная власть – это власть того самого различия, которое и составляет, по Янг, одну из главных городских ценностей. Дать этому различию голос, наделить его полномочиями – значит, преодолеть несправедливость.
Я и другие
Янг называет определенные ценности городской жизни, подчеркивая, что говорит именно об идеале, а не об актуальном наличии этих ценностей. Беря за основу различие, она строит на его базе свою теорию городской справедливости. Важно понимать, что Янг говорит не о мультикультурализме, ведь мультикультурализм предполагает в том числе и создание сообществ, против которых выступает Янг.
Связь тезиса о важности различия, выдвинутого в начале текста, и программы устранения несправедливости, которой заканчивает главу Янг, может вызвать некоторые сомнения. Однако становится понятно, что без этого различия, без свободной игры, в рамках которой незнакомцы оказываются вместе, рушится вся теоретическая конструкция Янг. Ни сообщества, ни атомизированное либеральное общество не могут обеспечить непрерывное включение всех горожан в процесс принятия решений.
Слабость отправного пункта теории может быть показана посредством обращения к работе Бадью «Этика. Очерк о сознании Зла», в которой он, помимо прочего, в критическом ключе рассматривает тему «принятия другого».
Бадью ставит вопрос так: возможен ли вообще другой? Его ответ – нет. Согласно Бадью, «с этим пресловутым «другим» можно иметь дело, только если это хороший другой, а кто же это, как не такой же как мы?» Таким образом, другому находится место лишь в том случае, если он согласен играть в эту игру. Но согласие с ее правилами уже означает принятие некоторой идентичности. Поэтому другой никогда не может быть настоящим другим. Удивление же перед иными культурами, перед культурными различиями для Бадью – это удивление белого человека перед племенем дикарей.
Сам по себе мотив принятия другого, согласно тексту Бадью, не имеет никакой ценности, так как он не проясняет ни одну конкретную ситуацию. С одной стороны, по-настоящему другой невозможен. Если же посмотреть иначе, то разница между двумя братьями, выросшими в одной семье, окажется не меньше, чем разница между белым американцем и австралийским аборигеном. То есть, инаковость присутствует всегда и везде, а это значит, что она сама по себе не может являться ценностью. Более того, принятие различия за фундаментальную основу какой-либо теории приведет к неустойчивости этой теории.
И хотя соотносить тексты Бадью и Янг стоит с осторожностью (Бадью пишет не о справедливости, а об этике, критикует мультикультурализм, но и Янг также не сторонница мультикультурализма), в том, что касается проблемы другого, различия, инаковости, он поднимает важную проблему. Устойчивость здания теории справедливости, построенного Янг на почве различий, напрямую зависит от того, каким образом будет организовано взаимодействие людей, живущих в согласии с идеалами мегаполиса, в конкретных ситуациях ежедневного выбора и принятия решений.
Если вам понравился материал, вы можете поблагодарить авторов, отправив любую сумму через Яндекс-деньги, с банковской карты или со счёта сотового телефона. Этим вы очень поможете нашему проекту:
