Окружающий нас мир полон цветов и, казалось бы, нет ничего, не имеющего цвета. Однако подобное представление может сложиться лишь в том случае, если мы посчитаем наше личное впечатление истиной.
Чтобы избавиться от этой глупой иллюзии, посмотрим на то, чем был цвет изначально, в мире Традиции, и каково его значение в современности.
Мир цвета
Главная черта мира Традиции – целостность. Никакая самая малая деталь мира не может существовать и считаться реальной сама по себе вне религиозного или мифического контекста.
Если попытаться дать некоторое общее определение цвета в мире Традиции, вероятно, оно будет примерно таким: Цвет – это преображающий аспект видимой реальности. Так как проявленная реальность косвенно или непосредственно происходит от Бога или божественной реальности, цветовая гамма мира имеет преображающее, инициатическое и символическое значение, дающее возможность миновать границу между мирским и священным.
У каждого из цветов свой смысл и свое значение, но направленность их едина: к божественному истоку всех вещей и всех цветов.
Цвета включены в сакральный миропорядок и выполняют в нем свое предназначение.
Прежде чем обратиться к примерам, стоит заметить, что в различных традициях смысловое наполнение одного и того же цвета, а, значит, и сокрытые в нем возможности, могут различаться. Тем не менее, само значение цвета как преображающего символа едино для всех традиций.
В христианской традиции голубой и синий цвета – это цвета небесной истины, вечности и веры. В исламе – это цвет созерцания и благодати Всевышнего, а в иудаизме о нем сказано так : «Это цвет моря, похожий на цвет неба, подобный цвету Престола Славы Всевышнего».
Все эти слова и характеристики носили для людей Традиции отнюдь не сугубо описательный или концептуальный характер – они указывали на возможности, сокрытые в цвете – открытые для реализации и воплощения.
Созерцая небо, человек Традиции приближался к божественной, вечной Истине, обретал веру в нее (не абстрактную, а основанную на собственном, живом опыте сакрального), верность предписаниям свыше, и тем самым становился причастным благодати Всевышнего.
Подобное восприятие синего цвета, разумеется, не было только функциональным, не осуществлялось из какой-либо корысти, а было непреходящим свойством самого человеческого естества.
В золотом цвете иудею открывался образ духовных совершенств; христианину – грядущая слава, возрождение души и преображение личности; буддисту – солнечный свет, жизнь, бессмертие, богатство и нирвана.
Но значение цвета в священном миропорядке не было ограничено исключительно личным опытом сакрального. Цвет вместе со своим священным смыслом является неотъемлемой частью одежды, особенно во время ритуалов и священнодействий.
В Православии священник облачался в зеленые одежды в день Троицы, Вербное Воскресение, Понедельник Святого Духа, символизируя этим цветом единение человека с Господом.
В индуизме статуи наиболее могущественных, милостивых и смелых божеств облачают в красные одежды и осыпают красным порошком во время молитв, т.к. красный цвет олицетворяет силу (цвет богини Шакти).
Значения цветов проявляются также в архитектуре, геральдике, иконописи и многом другом. Единственно верным будет сказать – во всем, ведь в мире Традиции нет ничего, что бы не было сакральным или не было бы создано Творцом по божественному Промыслу.
Цвет – это иерофания (проявление священного).
Следует заметить, что для человека Традиции нет задачи запомнить или заучить значения цветов – он внемлет цвету как преображающему откровению, меняя свое внутреннее качество на пути к божественным горизонтам.
Цвета зла
В религиях манифестационизма (политеистических) не существовало зла как моральной категории, соответственно отсутствовали цвета, которыми его бы можно было описать. В монотеистической картине мира зло есть и есть соотносящиеся с ним цвета.
Например, черный цвет.
Однако присущее этому цвету негативное значение не исключает его из священного миропорядка.
В иудейской традиции черный цвет напоминает о разрушении Первого и Второго храмов: иудеи надевают черное и делают черным занавес на шкафу, в котором хранятся свитки Торы , вспоминая бедствия, постигшие еврейский народ.
В католичестве черный – цвет печали, духовной тьмы, скорби, неизвестности и смерти. Тем не менее, монахи нередко облачаются в черное в знак своей символической смерти для мира сего. Черный – цвет панихид по усопшему и др.
Иными словами, в монотеистических религиях даже те цвета, что имели отрицательное значение, были вписаны в созданный Промыслом миропорядок и не отчуждались от него.
Но в XII веке в рамках католического мира, начинают появляться совершенно иные по природе цвета зла: бледные и темные оттенки священных цветов.
Красный – цвет милосердия, достоинства, мученичества Христа и победы над злом, но темно-красный, в раннем христианстве связанный с унижениями Христа, его мученичества и царственности, впоследствии связывается со страстями и плотскими влечениями. Следует обратить внимание, что смысл цветового оттенка не только становится негативным, но и упрощается в смысловой глубине.
Желтый цвет в раннем христианстве был символом небесной славы и всеведения Творца, но позже из него выделился (ранее бывший тождественным) бледно-желтый, связанный с предательством, боязнью и ересью.
У зеленого цвета, цвета Святого Духа, жизни, надежды и добрых дел, также появляется зловещий двойник – бледно-зеленый, идентифицируемый с дьяволом и смертью.
Чем дальше, тем больше возникает зловещих оттенков, ассоциируемых с кознями Люцифера.
В христианской картине мира зло не имеет самостоятельного бытия и являет собой только лишь умаление добра, божественной полноты и порядка свыше. Из чего можно сделать вывод, что феномен бледных и темных цветов отражает поступательное, катастрофическое умаление Бога из мира. Там, где цвет теряет свою связь с небесным истоком, его смысл выхолащивается, становится случайным, бесформенным, преходящим, что с точки зрения католической традиции, конечно же, расценивается как деятельность дьявола.
Болезнь бытия, лишающая цвет значения, зародилась именно в католическом мире, а в рамках других монотеистических традиций, в том числе Православия, ее никогда не было.
Проблема дьявольских цветов разрешилась в Реформации и Просвещении, когда цвет как символ вместе с большинством теофаний (проявлений Бога) был вынесен за границы мировосприятия. С сего момента цвет не имеет изменяющей бытие глубины, и служит лишь для удовлетворения эстетических нужд индивида.
Цвета больше нет.
Мор бесцветия
Сопровождаемый пафосом просвещения и гуманизма, мор бесцветия начал расползаться по миру. За несколько веков он охватил всё, в различной мере поразив континенты, цивилизации, народы и людей. Так или иначе – мор затронул весь мир.
Инфицированные этой болезнью люди видят в цветах только объекты потребления. То, что можно использовать по индивидуальной прихоти: руководствуясь модой, практическим интересом или личным желанием.
Слепота подобного рода происходит от критически усеченного восприятия мира, его значений и смыслов.
Современный человек не созерцает божественной лазури, небо для него лишь поле для транспортировки любопытных туристов, а синее море существует для их досуга. Небесный янтарь из символа высшей славы стал знаком сомнительного престижа буржуазии, а жертвенный, самоотверженный пурпур – объектом суеверного страха.
В конце концов, утомленный своим плоским восприятием цветовой гаммы мира человек XXI века решил своеобразно “оживить” ее тотальным смешением всех цветов и оттенков в галлюцинативном калейдоскопе.
Современный мир, созданный от скуки человекоподобным креатором, – это мир произвольно играющих, ничего не значащих и не означающих красок, инфернальных неоновых таблоидов, пестрых наркотических галлюцинаций и цветастых виртуальных фрагментов.
Хотя не стоит обманываться предлагаемым множеством впечатлений – этот мир в полной мере не имеет цветов.
Но не все так просто, как может показаться. У цветов, а точнее, у стоящих за ними значений и смыслов, есть судьба и воля, которая может проявляться даже в отрицающем их мире.
Судьбе цвета будут посвящены последующие тексты.
За текст благодарим коллегу из Мифологического клуба “Дельфин”.
Иллюстрации: suleyman gezgin.
